О. Журавлева― Добрый вечер. Это программа «Особое мнение». У нас в гостях традиционно писатель, журналист Виктор Шендерович.
В. Шендерович― Добрый вечер.
О. Журавлева― К сожалению, очень страшные вещи происходят в последние дни. И сейчас приходят новости о том, что Украина попросила европейских и американских экспертов помочь в расследовании убийства журналиста Павла Шеремета. И завтра в Киеве пройдет церемония прощания с журналистом. Вы были знакомы?
В. Шендерович― Да.
О. Журавлева― Вы работали на телевидении вместе.
В. Шендерович― Мы работали на телевидении по разные стороны баррикад. Да, в 1999-2000 году юный молодой Павел Шеремет поработал в программе «Время» и успел поучаствовать в уничтожении НТВ. В отличие от почти всех остальных, кто тогда участвовал в уничтожении НТВ, он потом сокрушался по этому поводу. И так сказать, ему было невесело от его участия, и он выломался из этой федеральной колеи довольно быстро. Он довольно быстро вырос и повзрослел. Он довольно быстро стал замечательным журналистом, каким мы его знали последние годы. Замечательным, независимым, неподкупным. С абсолютно ясными ориентирами, профессиональными и человеческим. И конечно, мы уже с тех пор много раз встречались и все занозы повынимали. И много было говорено про то. И его взлет — человеческий, профессиональный… то, что сделало его из винтика Павлом Шереметом, человеком с именем, — этот взлет довольно удачно оттеняется судьбами многих журналистов НТВ. Которые тогда были вместе со мной по одну сторону баррикад, а потом оказались винтиками. Каждый в итоге выбирает свою судьбу. Каждый в итоге… «С молодыми — в эндшпиль», как говорят шахматисты. В какой-то момент — как французы говорят: к 40 годам мужчина отвечает за выражение своего лица. Оно формируется твоей биографией. Уже твоей! Уже не «куда попал» и что папа с мамой изготовили, — а это уже ты. И у Павла Шеремета к 40 годам появилось свое лицо, совершенно ясное. Замечательный человек! Он был абсолютно не злой. Вот такая простая вещь, как будто не про журналистику. В нем не было агрессии, ненависти. Хотя биография такая была… Нет, он был ироничен, самоироничен. И масштаб личности был очень виден. Он не сводил счеты.
О. Журавлева― Виктор, кому могло понадобиться свести счеты с ним?
В. Шендерович― А это не с ним, я думаю. Он не был расследователем. То есть «свести счеты» – это в сторону слова «месть». Убивают журналистов чаще всего превентивно как хранителей какого-то знания… не только журналистов. Людей из антидопинговых агентств… Убивают. Чтобы чего-то не рассказали. Это не имеет отношения к Шеремету. Он не был расследователем. Все, что он знал, он говорил: он был публицистом. Мы были коллегами. Не было никакого тайного знания, — чтобы его убивать, чтобы он не рассказал чего-то. Он не мог никого шантажировать, это исключено в случае с Павлом Шереметом. Значит, эта версия отпадает. Версия мести неубедительна. На месть и как личные все (мотивы)… Оскорбленные мужья не пользуются установкой мин с дистанционным управлением. Видна рука организации серьезной, риску сказать, видна рука государства. Честно говоря.
В. Шендерович: Не было никакого тайного знания, чтобы убивать Шеремета, чтобы он не рассказал чего-то
О. Журавлева― А какого, не рискнете сказать?
В. Шендерович― Рискну сказать: нашего. Репутация, знаете ли. Я сейчас говорю о том, что кажется мне одной из очевидных версий. Разумеется, я ничего не знаю. Могу пользоваться только общими соображениями. Общие соображения такие: что нам хотели сказать этим убийством? Если предположить, что человека просто надо убить кому-то почему-то, допустим. Это делается по-другому. С меньшими затратами, потому что это очень специальная история.
О. Журавлева― У нас очень специальные условия и у нас, и на Украине. Происходят вещи, которые невозможно вообразить.
В. Шендерович― Тем не менее: демонстративное убийство! В центре Киева. Демонстративное знаковое убийство. Кому это может быть выгодно? Президенту Порошенко, у которого Шеремет спросил про офшоры? Нет, несопоставимый ущерб. Пощечина Украине и ее силовым службам. Пощечина в центре Киева. Заказное, демонстративное… Даже не без попыток сделать вид, что это было бытовое. Арматура, нож, отравление. Чтобы потом сказать, что — само… Нет: демонстративное! Чтобы знали, что это теракт. Кому это может быть предназначено, какой месседж? Первый месседж, который мне приходит в голову, это месседж всем российским журналистам, выгнанным (и активистам) отсюда, и работающим в Киеве. Ребята, привет, мы здесь, мы вас видим. Вы у нас в руках. Вы живы, потому что мы просто не решили еще, что целесообразно с вами что-нибудь сделать. Вы не думайте, что вы в чужом государстве как-то защищены. Репутация нашего государства после убийства Яндарбиева, после убийства Литвиненко…
В. Шендерович: Это месседж всем российским журналистам, работающим в Киеве. Ребята, привет, мы здесь, мы вас видим
О. Журавлева― После убийства Немцова.
В. Шендерович― Нет, это просто возле Кремля, это сам бог велел им. Я сейчас говорю — демонстративные убийства, совершенные за пределами страны. Я сейчас говорю только о репутации и целесообразности.
О. Журавлева― Есть только один момент: когда убили Немцова, речь шла именно о том среди прочего, что большей пощечины нашим спецслужбам и президенту представить было трудно. Что вы сказали сейчас о Порошенко, та же самая зеркальная ситуация.
В. Шендерович― Ситуация не вполне зеркальная, потому что страны не зеркальные. Потому что Путин — абсолютный хозяин страны, и спецслужбы абсолютно принадлежат ему, лично ему. И нет никаких других политических сил! А ситуация Порошенко на Украине совершенно другая. Не так ли? Ситуация не зеркальная. Что касается пощечины, — да, только — кто в состоянии дать эту пощечину? Случай с Немцовым как мы знаем (судя по всему, это просто будет признано при следующей власти), это была комбинация; война была, внутренний дарвинизм… Это попытка убрать Кадырова со стороны крупных чинов ФСБ. Его подставили. Думали, что (Путин) будет вынужден сдать Кадырова в этой ситуации. Когда убийцы от Кадырова будут пойманы. Но Путин предпочел не сдавать Кадырова. Это другая история. Такого рода комбинации в случае с Шереметом, на мой взгляд, очевидно нет. Мы ищем, кому выгодно. Старый древний вопрос из римского права: кому выгодно?
О. Журавлева― Тогда короткий вопрос, как вам кажется, Шеремет был относительно случайно выбран? Просто как один из журналистов.
В. Шендерович― Трудно быстро сымпровизировать, встать на логику убийц, но думаю, да. Это просто одна из знаковых фигур. Гораздо важнее, с моей точки зрения, в этой ситуации… мы не знаем всего, и я, разумеется, не знаю каких-то подробностей украинской его деятельности… Но я знаю самого Шеремета — и исключаю то, что он мог кого-то шантажировать чем-то. Это я исключаю абсолютно! Да, я предполагаю, что знаковость этого преступления — это самое важное. В центре Киева теракт, демонстративно человека и принадлежащего совершенно очевидно к антироссийской, так сказать, оппозиции. К российской оппозиции — антипутинской, скажем так.
РЕКЛАМА
О. Журавлева― И снова с вами программа «Особое мнение». Так как мы заговорили в целом об убийствах журналистов и видных каких-то людей, сегодня пришла новость о том, что погиб, убит тоже оператор канала Россия-1. Но это произошло в России. И возможно это совсем другая история.
В. Шендерович― Да, другая конечно. Пока ничего неизвестно о том, что это убийство, связанное с его профессиональной деятельностью. Это было бы странно, тем более речь идет об операторе, а не лице в кадре. Но, конечно, нельзя не вспомнить про Марию Захарову из МИДа — ну просто по этому поводу. Которая после убийства Шеремета объявила, что Украина становится братской могилой для журналистов и журналистики. Вообще — совершенно феноменально! Вот кто тянет за язык-то? кто заставляет напоминать об этой теме? Уж молчать бы в тряпочку России по поводу журналистов. Специально для этой дамы: по данным комитета защиты журналистов (международного) Россия — третья в мире по опасности для журналистов. По числу смертей с 1991 года ее опережают Алжир и воюющий Ирак. Юдина, Домников, Щекочихин, Политковская, Эстемирова, Бекетов, искалеченный Кашин, избитый Шлосберг… Это так, навскидку для начала. Это только верхний слой, который известен всей стране. А там — я сегодня посмотрел — больше 200 имен убитых журналистов! Убитых именно как журналисты. Я сейчас не говорю о случаях — оператора Первого канала или Илюши Зимина, нашего, НТВшного. Не о бытовых случаях… Я говорю о журналистах, которых убивали при исполнении служебных обязанностей. Как журналистов! Расследователей, переходивших дорогу местным царькам, князьям, по всей России. В основном в провинции. Я назвал имена, известные на федеральном уровне. В основном, конечно, провинция. Добавим к этому, повторяю, собственно политическую репутацию нашего руководства по отношению к оппозиции вообще. И тут — Юшенков, Немцов… Кстати Немцов — его можно зачислить в число журналистов, безусловно, потому что его доклады — те же расследования. Немцов занимался расследовательской журналистикой! По крайней мере, был острием. Там была команда, но он был острием и лицом этой журналистики.
О. Журавлева― Он кстати тоже не собирался эти сведения…
В. Шендерович― Я просто говорю, что Немцова можно зачислить в этом смысле в число, безусловно, журналистов. Территория же, на которой совершаются убийства, — это уже совершенно второй вопрос! Повторяю: Катар с Яндарбиевым… Да и Литвиненко убивала тоже не английская королева, судя по всему. Стало быть, госпоже Захаровой рот бы зашить на эту тему. Не напоминать нам об этом. Напоминают! Поразительно, что в этом больше: глупости или наглости? Просто фотофиниш должен это определить.
О. Журавлева― Сами сказали это слово. Кстати о фотофинише. Олимпиада.
В. Шендерович― Но мы не договаривались. Олимпиада.
О. Журавлева― Допинг. Кругом с одной стороны враги, с другой стороны вообще все мутно, странно.
В. Шендерович― Мутно только со стороны Мутко. Ничего там мутного нет. И некрасиво подозревать, когда вполне уверен.
О. Журавлева― Виктор…
В. Шендерович― Ольга, с нетерпением жду…
О. Журавлева― Спокойно.
В. Шендерович― …информации, что мутного там.
О. Журавлева― Допустим, доклад, не так чтобы все основано на том, что рассказывал Родченков. Практически. Потом вдруг появляется некая швейцарская фирма, которая говорит: извините, извините наши баночки вскрыть невозможно. Это в общем, отдельное полицейское должно быть мероприятие. Я так понимаю, что недостаточно этих структур. Чтобы провести по-серьезному, кто куда чего брал. Где отпечатки пальцев.
В. Шендерович― Ты сторонница версии Елены Исинбаевой, что это заговор против российского спорта.
О. Журавлева― Нет.
В. Шендерович― А что?
О. Журавлева― Я сторонница того, что теперь нужно как-то выбирать позицию, как себя вести в том, что есть.
В. Шендерович: Никто из спортсменов не заявил, что этого не было, это вранье, я не принимал допинг
В. Шендерович― Я сторонник того, — как говорил в «Ходже Насреддине» один персонаж, — что если передо мной стоит осел, я вижу осла, он пахнет как осел и звучит как осел, то видимо, это осел. Я исхожу из того, что если есть вот эти такого рода данные, и они никем не опровергнуты, и никто из спортсменов — сотен спортсменов, десятков как минимум… легкоатлетов несколько десятков: восемь кажется… — никто из них не заявил, что этого не было: это вранье, я не принимал допинг! Все молчат в тряпочку. Обрати внимание. Что же такое? Вас оклеветали. Тебе говорят, ты преступница. Ты нарушала закон. Все твои награды незаконны. А ты чего-то молчишь. И 8 еще десятков так молчат. Ни одного вопроса у этих спортсменов не возникло — ни к ФСБ мы не слышали, ни к Мутко. Ничего! А кроме того, к репутации страны. Конечно, человек внезапно смертен, как предупреждал персонаж Булгакова, но когда после начала допингового скандала, в течение двух недель, умирают два видных деятеля — Вячеслав Синев, один из руководителей российского антидопинга, 3 февраля, и Никита Камаев, бывший исполнительный директор российского антидопингового агентства, 14 февраля. Через 11 дней. Так, среди бела дня, вдруг внезапно, от сердечного приступа, умирают. А третий — изготовитель допинг-коктейлей — бежит в США. Очень жить хочет. Конечно, все это может быть — конечно! — совпадением. Ну хорошо, давайте будем и дальше закатывать глаза. Меня интересуют задачи. У нас ведь какая штука… Мы находимся всей страной в состоянии такого уже довольно длительного обморока. Вот только перечисленные здесь факты, только смерти этих людей, в этой ситуации, должны были стать причиной в стране для огромного скандала — с такими отставками, что конечно, не то что Международный Олимпийский комитет, но ФСБ, понятно. Уже народ отдуплился на эту тему так, что перешутить нельзя. «Орден моченосцев». И при этом — обморок в стране. Неинтересно. Неинтересно, что просто убийства происходят.
О. Журавлева― Да все же просто объясняется, просто как бублик. Они нас не любят.
В. Шендерович― Кто – они?
О. Журавлева― Все. Что ВАДА, что МОК.
В. Шендерович― За что нас любить?
О. Журавлева― Любят, несмотря ни на что.
В. Шендерович― Да, совершенно верно! Поэтому, я думаю, что на Толстого и Чайковского их нелюбовь не распространяется. Нет. Елена Исинбаева — пока просто прыгала, а не открывала рот и несла мидовскую совершенно ахинею, — ее тоже все любили. Жила в Монако… И я кстати ее приводил, в одном из эфиров, в пример того… Когда говорят, что Россию не любят, я говорил: что, Исинбаеву не любят:
О. Журавлева― Шарапову тоже любят. Но дисквалифицировали.
В. Шендерович― Совершенно верно. Теперь по поводу того, что нас не любят. И по поводу заговора против России. Говорит ли тебе что-нибудь такая фамилия Трэвис Тайгерт.
О. Журавлева― Нет. Микрофон, пожалуйста, не тревожьте.
В. Шендерович― Не трогаю. Будем тревожить наших патриотов. Трэвис Тайгерт — это глава американского антидопингового агентства. Живой. Кстати, заметим. Который знаете, что делал? Он боролся и сжил со свету велогонщика Лэнса Армстронга, который долгое время был лучшим велогонщиком мира. Американец! Который попался на допинге на «Тур де Франс».
О. Журавлева― Потом признался, что он принимал его все время.
В. Шендерович― Потом лишен был всего, чего только можно, включая призовых денег. И вот американец Трэвис Тайгерт положил пару лет жизни на то, чтобы уничтожить американца Лэнса Армстронга. Так вот, Трэвис Тайгерт — это патриот Америки. А Мутко — жулик. В этом разница между патриотом и жуликом. И никто в Америке, обрати внимание… Я не слышал ничего о мировом заговоре против Америки, что: французы же, французы против Америки! Все не любят нас! Вот уж кого не любят в мире, так это Америку. Потому что сильных и успешных вообще не любят. «Антиамериканизм» — это такое устойчивое… «франкофобия» не такое популярное слово.
О. Журавлева― В мире все друг друга не любят.
В. Шендерович― Нет, секундочку. Америку не любят отдельно — как самого богатого и успешного. Богатых и успешных не любят. Значит, нет никакой в Америке темы, что это заговор против Америки. Попался на допинге этот спортсмен, его команда — его сжили со света, и отделили репутацию Америки от репутации Лэнса Армстронга. Сделал это — Трэвис Тайгерт. Дай ему бог долгих лет жизни. Его тоже называли, наверное, там… я не сомневаюсь, что были люди, которые считали, что он поступает непатриотично. А он поступил — патриотично. Он отделил имя Америки и ее принципы…
О. Журавлева― У нас же все по-другому.
В. Шендерович― У нас все по-другому. Поэтому мы вписываемся за любого подонка и убийцу, всей страной. А Клишина у нас — преступник. Прыгунья. Которая не принимала допинг. Ее пригласили в Рио. И на нее вот… вот она у нас — предатель родины!
В. Шендерович: Америку не любят отдельно как самого богатого и успешного
О. Журавлева― Продолжим разговор, выясним, кто у нас еще предатель родины, но после небольшого перерыва.
НОВОСТИ
О. Журавлева― И снова с вами программа «Особое мнение». В студии Виктор Шендерович, писатель и журналист, который только что обещал покинуть большой спорт. Но мы его пока не покидаем. Так все-таки скажите, пожалуйста, а как нужно поступать правильно. Потому что, почему они не доверяют всем? Там были чистые, нечистые.
В. Шендерович― Секундочку. Есть коллективная репутация. Это делал Российский Олимпийский комитет. Штука же не в том, что кто-то себе чего-то вколол в вену, выпил тайно у себя в раздевалке… Речь идет о том, что это было поставлено на поток! Это было под эгидой Национального олимпийского комитета. Об этом знал Мутко. Это означает — спортсмены (совершеннолетние) пили эти коктейли, они знали, что принимают допинг. Это уже дальше — коллективная репутация. Если ты хочешь выйти из коллективной репутации, госпожа Исинбаева, значит скажи: я попала в заложники к бандитам! Я не принимала наркотики, я выражаю сожаление, что меня смешивают с этими бандитами, я не имею никакого отношения к ним, я не принимала допинг, пустите меня на Олимпиаду! Ясная позиция. Но если все молчат в тряпочку, если про Мутко никто слова плохого не говорит, про ФСБ никто слова…
О. Журавлева― А вот вам хочется, чтобы они про Мутко слова говорили. Пусть про себя скажут.
В. Шендерович― Хочется, чтобы люди не были рабами, Оля. Даже выдающиеся люди. Даже которые могут прыгать на пять метров сколько-то там сантиметров. Чтобы они не были рабами, холуями.
О. Журавлева― Да вы мечтатель.
В. Шендерович: Легче прыгнуть на пять метров, видимо, чем выйти и сказать: ребята, я в заложниках у бандитов
В. Шендерович― Я мечтатель. Но легче прыгнуть на пять метров, видимо, чем выйти и сказать: ребята, я в заложниках у бандитов. Я из-за этих бандитов, я, такая-то, вот не еду на Олимпиаду, к которой я готовилась. Помогите мне. Выпустите меня из заложников. Это — постановка вопроса! Все молчат в тряпочку, все знают, рыло в пуху по локоть. У всех. Все всё понимают. Оль. Иначе вели бы себя по-другому. Если бы это была ложь, они просто вели себя по-другому! Логику включаем, обычную человеческую логику…
О. Журавлева― А вот по обычной человеческой логике и по нормам жизни наши спортсмены и функционеры, в данном случае этот Родченков, который сам варил все на свете.
В. Шендерович― И жить хочет.
О. Журавлева― Зачем они это все рассказывают?
В. Шендерович― Родченков рассказывает, потому что жить хочет. Потому что Синев умер и Камаев за две недели. А он не хочет быть третьим.
О. Журавлева― Приехал в Америку, сиди там грусти.
В. Шендерович― Нет. Его «посодют». Зачем же сидеть грустить. Гласность — защита его жизни. Теперь он под защитой. Теперь американцы понимают, что его надо охранять. А иначе его шлепнут и Америке. Поедет на отдых, там шлепнут. Чем он, собственно говоря, лучше Яндарбиева.
О. Журавлева― Почему кстати олимпийские и прочие спортивные достижения для нас такая важная национальная идея.
В. Шендерович― А потому что под это дело — помнишь, как рейтинг подняли? Мы Крым под это дело хапнули. Ты помнишь, что такое была та Олимпиада? Она оказалась ворованной. Победа на той Олимпиаде. Ворованной, как все. И вот здесь — кажется, Кирилл Рогов… я могу ошибаться, но кто-то в фейсбуке — прошу прощения у автора, если не Кирилл, что я не запомнил имя. Замечательно написал, что — более широкий взгляд на проблему: фальшак с олимпийской победой может оказаться чистой метафорой вообще всего существования России сегодня. Потому что он пишет: кто поручится, что в золотом запасе у нас сегодня не чугунные болванки лежат, что в боеголовках ядерных не труха. Этого мы с вами не можем проверить. Про золотой запас и ядерные боеголовки. Но на уровне эмпирики — любой наш контакт с государством указывает на подмену, как с мочой. Не правда ли? Вместо полицейских у нас менты, озабоченные собственным кормлением. Вместо прокуратуры — смотри фильм «Чайка» — преступная группировка. Вместо истории — фальшак, бесплатная медицина тоже фальшак. Потому что как чего-нибудь заболит, — к платному. Диссертации ворованные, как известно. Биография президента — фальшак. И шо у нас настоящего, кроме беспредела, не очень понятно. Все фальшак! И это действительно: история с мочой оказалась метафорической. Мы поручиться-то ни за что не можем. Потому что труха кругом. Кругом подмены. От истории до биографии президента. Ну и моча подменная, заодно. До кучи. И победы фальшивые. И так далее. И так далее через запятую. И кто начал Вторую мировую…
О. Журавлева― Про правду и истину. Крым-то наш, тут уж никуда не откопаешься.
В. Шендерович― У Эрдогана могут быть через какое-то время другие соображения.
О. Журавлева― Про Эрдогана. Во-первых, Турция приостановит действие европейской конвенции по правам человека.
В. Шендерович― Давай про Турцию.
О. Журавлева― На время чрезвычайного положения вроде бы…
В. Шендерович― Нет ничего более постоянного, чем временные меры. Это известно давно. Знаешь, как назывался ленинский Декрет о печати. «Временные и экстренные меры по пресечению потока грязи и клеветы». Эти временные и экстренные меры прекратились в 1991 году. Про Эрдогана. И про Турцию. Государственный переворот в Турции удался. Его совершил Эрдоган. В Турции происходят совершенно трагические события, по масштабу сопоставимые с 40-летней давности событиями в Иране, с иранской революцией. Турция совершенно очевидно выбывает из числа… Какое там НАТО, вступление в ЕС.
О. Журавлева― Пока никто ее из НАТО не попросил.
В. Шендерович― Все пока. Она такое ощущение, что, говоря языком наших лихих 90-х, Эрдоган перебивает крышу. Совершенно очевидно.
О. Журавлева― К нам?
В. Шендерович― Нет, там в Турции.
О. Журавлева― Он под кого хочет?
В. Шендерович― Ататюрк пошел лесом. Его памятники уже сносят. Ты видела сегодня картинки погромов книжных магазинов?
О. Журавлева― Нет.
В. Шендерович― Посмотри. С книг начинают они все. Что Ленин, что Гитлер, что Эрдоган.
О. Журавлева― А не допускается мысли, что те, которые гипотетически могли придти, и их много было, судя по количеству арестованных, они были бы лучше.
В. Шендерович― Они были бы… Понимаешь, это уже урок истории, о котором я здесь, давай, в 180-й раз скажу. Это урок нам — но, к сожалению, уже не впрок. Авторитарного лидера надо убирать, навалившись всем миром, сразу! Чем больше проходит времени, тем труднее его убрать. С какого-то момента — невозможно убрать без насилия и крови. И это нам урок, это зеркальце нам Эрдоган поставил, брат Эрдоган. Путинский брат, безусловно. Авторитарный лидер, который перещеголял нашего в два счета! Азия все-таки. Другие немножко традиции. Опоздали с этим путчем. Эрдоган уже укоренился у власти. Эрдоган уже расколол армию. Эрдоган уже сделал Турцию, сильно наполнил ее анти-ататюрковским духом. Мусульманским ортодоксальным наполнением. И сейчас мы видим — погромы книг, аресты не военных только, мораторий на выезд, закрытые границы… ученые, учителя…
О. Журавлева― А что же мировой жандарм-то…
В. Шендерович: Главный урок истории заключается в том, что никто не извлекает уроков из уроков истории
В. Шендерович― А мировой жандарм — это отдельный разговор. Об этом мировом жандарме, который выдал генерала Бекир Эркана Вана. Командующего военно-воздушной базой Инджирлик. Эрдоган поставил Штатам ультиматум, и Штаты выполнили этот ультиматум. Это «Мюнхен» называется. Это называется «умиротворение агрессора». Это позорно, и это потеря чести. Это потеря чести; за эту потерю чести история наказывает. Никакие тактические соображения… вся эта база военная — все это пустяки по сравнению с потерей чести. И с этим «Мюнхеном». Главный урок истории, как говорил Бернард Шоу, заключается в том, что никто не извлекает уроков из уроков истории. Я не знаю, говорит ли слово «Мюнхен» кому-нибудь что-нибудь в американском руководстве — надеюсь, там найдется человек, который это им зеркальце покажет. На кого они похожи. В этой ситуации. Мир за несколько лет опаснейшим образом сполз в сторону авторитарных ценностей. Опаснейшим образом раскололся. Все это происходит… весь парад авторитаризма — в мягкой форме в Польше, и в такой, как есть в Турции (про нас я не говорю) — все это происходит на фоне абсолютно шизофренической Европы. Совершенно в обмороке лежащей от исламского фактора, от всего, что происходит. Не в состоянии придти в себя. Их вроде щипают уже, вроде должны почувствовать — уже Париж, Ницца… — вроде бы надо придти в себя! Не могут. И Америка, которая сейчас в своих трех соснах… И это очень выигрышная ситуация для всех авторитарных лидеров, которые понимают, что старших в доме, по большому счету, уже нет.
О. Журавлева― Свято место пусто не бывает.
В. Шендерович― Да. И сейчас в Турции мы увидим — в общем, все, что доктор прописал.
О. Журавлева― Главное, мы с ней теперь будем крепко дружить?
В. Шендерович― Во-первых, мы крепко с ней дружим — и вчерашние газеты все сожжены. Никто не помнит, что Эрдоган — главный враг. Эрдоган — главный друг. Но вообще страна, конечно, заплатит за это. Тысячами жизней, миллионами переломанных судеб. И драматичным историческим… своим новым средневековьем. Иран — вот мы видим, что такое полвека почти иранские, во что можно превратить светскую цветущую страну. Вот что этот запущенный случай может превратить. Турция встраивается, очевидно, в этот ряд. И все, что мы знаем в лайт-варианте. Сейчас там по полной программе — скрепы, пятая колонна, уже внешний враг найден. Необходимость изоляции!
О. Журавлева― Смертная казнь.
В. Шендерович― Выход — мы-то грозились, а они вышли! Но все-таки извините, Азия. Немножко другие традиции.
О. Журавлева― Если посмотреть на нашу страну, у нас тоже не все в Европе находится.
В. Шендерович― Жалко, что у нас мозги не в Европе находятся. Все остальное — ладно…
О. Журавлева― Так она шизофреническая вы говорите.
В. Шендерович― Телом можно полежать и в Азии. А голова бы хорошо, чтобы была в Европе. Но все-таки Москва, Санкт-Петербург… все-таки, знаете ли, переписка царицы с Вольтером…
В. Шендерович: Телом можно полежать и в Азии. А голова бы хорошо, чтобы была в Европе
О. Журавлева― Я думала Троцкого с Каутским.
В. Шендерович― Нет, а вот ее — с Вольтером. Это все у нас… все-таки тоже какие-то традиции есть. И все-таки не совсем Азия. Но та катастрофа, — в эти дни, сейчас — в которую входит… длительная историческая катастрофа, в которую входит Турция, — это черные дни не только для нее, это для всего человечества. Потому что «не спрашивай, по ком звонит колокол». Посмотрите сейчас кадры погрома в книжном магазине на книжном рынке в Стамбуле. Это самое начало. Книжники — бзошибочная цель. Люди, которые читают одну книгу всю жизнь — против мировой культуры. И это будет очень дорого стоить и Турции, и всем по периметру. Разумеется, Эрдоган будет вынужден выходить наружу. Разумеется, внешние враги! Разумеется, появятся территории, которые надо защищать. Все то, что доктор прописал! И ситуация для человечества давно, так я скажу, худо не пахла. Может быть, с начала 80-х годов, когда мы стояли на грани…
О. Журавлева― А авторитарные эти точки будут как-то единым фронтом выступать.
В. Шендерович― А у них свои корпоративные интересы. Им каждому важно остаться у власти в своей стране, поэтому конечно они будут дружить против цивилизованного мира снаружи.
О. Журавлева― Спасибо большое. Мрачные пророчества от писателя и публициста Виктора Шендеровича. Это его «Особое мнение». Всем спасибо, всего доброго.
